День был безнадежно скучен и уныл. Миранда развалилась на диване, положив ноги на подлокотник, две пробирки на столе все еще лениво дымились, но уже не сыпали искрами. Девушка размышляла о пятнах Лярше, пытаясь построить зависимость между их формой и причиной смерти. Это занятие было совершенно бесполезным с практической точки зрения, да и вообще вряд ли имело хоть какой-то смысл, но мисс Торндайк частенько баловала себя научными бессмыслицами, особенно в такие хмурые и унылые дни.
Собственно, на дворе было более чем ясно, пели птички, но это не доставляло ни малейшей радости и не могло нарушить хмурую идиллию ее внутреннего мира. В лаборатории было тихо, и она девушка даже еще не видела никого сегодня. Она печально вздохнула, не выпуская их рук череп, покрытый лаком. Никаких перспектив. Безнадежность. Тщетность бытия. День не предвещал ничего интересно. О да, конечно, она могла бы сделать что-нибудь, да что там, много чего, но настроение не то, совершенно не то. В такие дни лучше всего лежать на любимом диване, обнимать череп и думать о пятнах Лярше.
- Похоже, нам светит экзистенциальный кризис, друг мой. - обратилась Миранда к черепу. Вообще-то он был наглядным пособием по анатомии и крепился к скелету, но был нагло оторван от бренного тела для удовлетворения коммуникативных потребностей хозяйки. Он был идеален: молчит и не шевелится. Она знала, кто может спасти от хандры, но признаться себе в этом никак не могла.
Внезапно, дверь в ее лабораторию открылась так, как будто кто-то с той стороны толкнул ее ногой. Наверное, так оно и было. Миранда приняла вертикальное положение, не вставая, впрочем, с дивана и хмуро посмотрела на вошедшего.