Хаос – определённо слишком громкое слово, не то просто не способное описать весь кошмар происходящего, не то слишком для него широкое. Это была неразбериха. Отчаяние. Банальный ужас, обёрнутый бархатным покрывалом неизбежности, так красиво подаваемый писателями в своих книгах, и такой мерзкий на деле. Сковывающий, загоняющий в тупик и вселяющий тупую покорность судьбе; превращающий всех этих сильных людей, которые одним своим видом раньше вселяли уверенность в грядущей победе в безвольное, трясущееся от страха стадо.
По правде говоря, от всего этого уже тошнило.
Если бы страх можно было чувствовать – Рико бы готова была поклясться, что именно им провонял окружающий её мир. Провонял настолько, что, кажется, ощущался где-то в груди липким чувством, то и дело подбрасывающим воспалённому воображению пару воспоминаний о прошедших событиях.
Впрочем, можно было бы обойтись и без этого. Прошедшие события сами напоминали о себе, искусно принимая облик испуганных граждан, готовых в любой момент броситься бежать – и не важно, куда, не важно, что бежать уже, в общем-то, и некуда, что от родного дома, казавшегося самой защищённой крепостью в этом обречённом мире, уже ничего не осталось. Он отражается на бледных, искажённых отчаяньем лицах как напоминание о ещё одном вынужденном шаге назад. И эта нелепая попытка человечества удержаться на своей позиции, это якобы секретное оружие, способное всё изменить, полностью переменить баланс сил, да что там, обрести свободу – очередной нелепый фарс, на короткое мгновение принявший обманчивый облик надежды, а затем бесследно исчезнувший, но оставивший после себя кровавую полосу – как напоминание, что это последняя стена, к которой человечество ещё может прижаться спиной.
Ай, ладно. Какая теперь разница, когда это самое прекрасное и беззащитное человечество, которому ничего не осталось, прямо сейчас напоминает грызущиеся между собой своры обезумевших собак.
Это всё, разумеется, было неправильно. Выбрасывать всех этих людей, которым только чудом удалось пережить ад недавних дней, за Стену, отправлять на верную смерть, даровав красивое звание народных героев и поставив недостижимую цель – чушь собачья. Люди, отчаявшиеся люди, потерявшие всякую надежду, вот эти, которые теперь и правда не знают, как жить дальше, впервые взявшие в руки оружие, ни за что не смогут отбить Розу. О чём думали эти ублюдки, желающие уберечь собственный капитал и потому пренебречь бесценными людскими жизнями, Рико не понимала. Не понимала как солдат, видевший множество бессмысленных смертей. Не понимала просто как человек, лишь пару недель назад обещавший, что ради спасения этих самых жизней отдаст всё.
И конечно же, мать их всех за ногу, не понимала, какого же хрена именно её отправили разгребать эти грёбаные беспорядки на грёбаных улицах. Показаться сейчас на глаза этим людям, которым она обещала защиту, а теперь бесцеремонно указывает на дружелюбные ворота Сины – последнее, вероятно, чего ей сейчас хотелось.
- Указом короля запрещается собираться такими толпами. Пожалуйста, разойдитесь.
Прямо-таки удивительно, как в такой ситуации собственный голос может звучать столь сухо и равнодушно. И что же она может сделать, если её мнением никто в здравом уме и не подумал бы интересоваться, кроме как выполнять приказы, спрашивается?
Для этих людей нет места за последней оставшейся Стеной. Для них уже вообще всё потеряно и последнее, что им теперь остаётся – надеяться, что они отыщут укрытие в развалинах прежнего дома. Уж лучше так, чем та резня, которой всё это может закончиться. Лучше, наверно, и правда так, чем отмывать потом городские улицы от рек крови невинных, убивающих друг друга. Холодный расчёт, простая математика.
Как же она всё это ненавидела. Весь это блядский «холодный расчёт» и это тупое вычисление. Провались оно всё к титановой матери с этой математикой, никто такого не заслуживает. Никто.
Но как будто её мнения кто-то спрашивал.
- Повторяю: пожалуйста, разойдитесь. Мы имеем право применить силу в случае сопротивления.
Недовольные возгласы из толпы, смешки за спиной со стороны пары полицейских, ровным счётом ничего не сделавших для восстановления якобы хранимого ими порядка, и только неуверенные взгляды, которыми обмениваются её товарищи, наверняка сомневающиеся так же, как и она. Будь на её месте Ян, он бы наверняка смог убедить этих людей разойтись. Ему это всегда как-то удавалось – сказать, что жертвы не были и не будут напрасными, и что в конце концов всё получится.
Беда только в том, что это совсем иная ситуация. Только в том, что Ян погиб во время этой, будь она проклята, самоубийственной миссии, на которую сам же и подписался. Только в том, что ничего в тот раз не получилось, и в результате – только неисчислимые потери. А вот она почему-то здесь. Видимо, даже чести сдохнуть в пасти этих безмозглых ублюдков ей не хватило. И поэтому, именно поэтому, чёрт возьми, она просто не имеет права сейчас оскорблять память Яна таким способом. Именно поэтому она должна – обязана – сохранить хотя бы ещё пару жизней, сделать всё возможное для предотвращения этой бойни, в которую всё так стремительно грозится вылиться. Хотя бы в пределах Сины, но она сделает это. Должна сделать.
В конце-то концов, это её прямой приказ и его придётся выполнить любой ценой.
Как бы гадко от этого ни стало на душе.

Отредактировано Rico Brzenska (2013-10-07 20:06:19)